На улице уже порядком стемнело. Долго же мы проспали. Я вдохнула вечернюю прохладу и подставила лицолёгкому ветерку. Здесь на окраине деревни было одновременно и уединённо, и оживлённо. Кудахтали вдалеке куры, крякали гуси, заржала где-то лошадь, ей в ответ мекнула то ли коза, то ли козёл. Сзади же раздавались звуки леса. Я вдохнула запах сосны. Хорошо-то как! В городе такого чистого воздуха не найдёшь. Как бы голова не разболелась от слишком хорошей экологии.
— Классные колечки! Поносить дашь?
Я обернулась на источник звука и увидела невысокую рыженькую девочку, аккуратненький задорно вздёрнутый носик и совершенно очаровательные веснушки. Если это наша банница, то удивительно обаятельное создание.
— Так что с колечками? Поносить дашь? — надула она губки.
— Извини, я не могу их снять.
— Зачарованные? — склонила голову на бок девочка, заинтересованно сверкая зелеными глазами.
— Нет, их мне самой дали поносить. И я думаю, скоро придётся возвращать.
— Ты смотри, — пробормотала под нос банница. — А ты ведь, действительно, в это веришь!
Я постучала рядом с собой по крыльцу, приглашая сесть. Заколдовать меня банница пока не пыталась и вела себя относительно дружелюбно, поэтому бросаться на неё с мечом наголо я не собиралась. Может быть, в спокойном мирном разговоре, мы лучше поймём друг друга и придём к консенсусу.
— Ты с парнями путешествуешь? — кивнула на запертую избу банница.
— Да.
— Берегись! — наставительно заявила он. — Им всем нужно только одно!
— И что же? — полюбопытствовала я, пряча улыбку в уголках рта.
— Не знаю, — скорбно вздохнула девочка. — Мне пока не рассказывали.
— А кто тебе обо всём говорит?
Банница покосилась на меня, немного отодвинулась и, нахохлившись, сообщила:
— Это секрет.
— Как тебя зовут?
— А тебя как? — сверкнула глазами девочка, отодвигаясь от меня ещё дальше.
— Света.
— Све-та, — по слогам произнесла собеседница, словно пробуя моё имя на вкус.
— Есть хочешь? — вспомнила я добрую старую традицию, которую воспитала во мне мама. Девочка явно заинтересовалась.
— А что есть?
— Каша, молоко, мёд. Выпечкой в деревне угостили.
— Пирожками с повидлом? — загорелся ребёнок.
— Есть немного, если мои братья их не съели.
— Давай! — отчаянно махнула головой девочка. — И молока побольше возьми, если только оно не то, что ваша спутница надоила.
Я вновь подавила улыбку и пошла в дом. Там по-прежнему было сонное царство. Обогретый и отпоенный отварами Микола сладко спал, отвернувшись к стене. Лада скорбно сопела на лавке в уголочке, бормоча во сне, что этот фасон свадебного платья ей не подходит, и её будущий пятый муж просто монстр, но по сравнению со мной очень даже ничего. Однако! Вот уж не знала, что я хоть каким-то боком фигурирую в сновиденях Лады, пусть и кошмарах. Пойду-ка лучше отсюда. Быстренько собрав продукты на внеплановый пикничок, я вышла во двор.
— А я уж думала, ты не вернёшься! — заметила банница, сидя на крыльце.
— Почему? — изумилась я.
— Да так, — пожала плечами девочка. — Не обращай внимания. Пирожки есть?
— Конечно!
Мы скоренько разложили еду и принялись за перекус. Обычно я по вечерам не ем, но тут что-то зверски хотелось жрать.
— Ну что, за нас? — подняла я кружку молока в импровизированном салюте.
— За нас! — улыбнулась банница, и мы чокнулись глиняными кружками.
— А за что ты Ладу в козий хлев послала? — спросила я.
— Что? — невинно хлопнула банница, но я заметила, как она стушевалась.
— Да ладно, не притворяйся. Я знаю, кто ты.
Девочка ещё больше смутилась, вся как-то подобралась и, сложившись в компактный комочек, тихо уточнила:
— Бить будешь?
— Нет, мне просто интересно, за что ты с ней так.
— Не хочу оправдываться, но твоя спутница ужасно хамит незнакомцам. Она обозвала меня малолетней дурой ни за что ни про что, я решила сделать из неё взрослую дуру.
— А Микола тебе чем не угодил? За что ты с ним так?
— А почему он мою баньку разбурил и какой-то хлев построил! Мне она, между прочим, от отца в наследство досталась, а тому от деда. Фамильная реликвия, так сказать. И дядюшку моего он обижает, отстроил новые хоромы, гоняет бедного и даже не благодарит за это! А ведь он у меня уже старый, трудно за домом и таким хозяйством присматривать!
— А деревню почему терроризируешь?
— А чего с меня вся наша братия смеётся? Сапожник без сапог. Домовой старосты, сволочь, издевается.
— И ты одна ведёшь священную войну со всей деревней?
— Да какая это война, — скромно потупилась банница и кончики её ушей предательски заалели. — Та, баловство одно.
— Слушай, а если мы поговорим с Миколой и представим вас друг другу, ты станешь примерной девочкой?
— А он будет нас уважать и подкармливать?
— Думаю, если хоть раз увидит вживую, то да.
— Хорошо, только ты ему про коз не говори, ага? Не хочу портить отношения со своим будущим работодателем.
— Может, он тебе и новую баньку отгрохает.
— Было бы неплохо! — вздохнула банница. — Меня кстати Кали зовут.
— Приятно познакомиться, — подлила я ей в кружку молока.
— Взаимно, — кивнула собеседница. — Странно, ты меня даже опоить не пытаешься!
— А надо? — ухмыльнулась я.
— Не-а, — улыбнулась собеседница. — А что с дядей делать? Ему уже действительно трудно по хозяйству справляться. Я, конечно, помогать пытаюсь, да у меня квалификация другая.
— А детей у него нет?